Нам нужно было отдохнуть — посидеть где-нибудь, попить «кофе из ведра» (поскольку другой кофе в Финляндии не варят).
Мы со Светланой на двух автомобилях только что привезли в Финляндию семью украинских беженцев из Донецка — молодые родители и две девочки пяти и двух лет. В Финляндии мы не были два с половиной года — ковид, а теперь эта СВО…
Дорога из Питера к границе была тяжёлая, поскольку по пути мы попали под сильную грозу с ливнем. К тому же довольно значительная часть дороги, по которой мы ехали, находится в ремонте. И пришлось чуть ли не сто километров тащиться со скоростью черепахи.
В дороге Дмитрий рассказывал о жизни в Донецке. Врал, наверное, поскольку его слова разительно отличаются от того, что говорят по российскому ТВ.
В 2015 году с украинской стороны снаряд попал в дом его родителей в пригороде Донецка. На счастье никого в доме не было. Дом, как и полагается, только что обновили и отремонтировали. Но после разрушения, дом постепенно с помощью друзей и родственников восстановили. После 2015 года в этот район ничто больше не «прилетало», так что родители жили спокойно до 24 февраля сего года.
И вообще в последние годы стрельбы не было — только в приграничных районах стороны стреляли друг в друга. Так ведь оттуда все жители уехали, вот и не было жертв среди мирного населения.
У Димы была хорошая работа и они с женой построили себе на окраине Донецка двухэтажный дом. А тут началась СВО. Всем мужчинам до 65 лет выезд из ДНР запретили. На предприятие Димы пришли представители власти и заявили на общем собрании: «Треть ваших сотрудников должна записаться добровольцами».
Мне словосочетание «должен стать добровольцем» представляется бессмысленным. Но это — слова Дмитрия, не мои. Записалась не треть, а только десятая часть со ссылкой на то, что остальные подтянутся в добровольческие соединения чуть позже.
А почему заставляли идти в «добровольцы», а не в армию ДНР? Да потому что за добровольцев никто никакой ответственности не несёт. Каждый доброволец по определению сам напросился, поэтому одевает себя сам и кормится за свой счёт. Впрочем, раз в сутки им что-то в обед привозили из армии ДНР. Вот разве что винтовки Мосина им выдали бесплатно. А других винтовок нет. И автоматов нет. Это российские войска полностью экипированы и снабжаются, а добровольцы ДНР больше похожи на бродяг, чем на войсковое соединение. В феврале — в начале марта два таких «добровольца» насмерть замёрзли, потому что ударили морозы, а у них ни матрасов, ни одеял не было. Заснули на морозе, укрывшись полиэтиленом, и не проснулись.
Предприятие, где работал Дима, остановилось и его работники, отправленные в бессрочный отпуск, срочно обзавелись больничными листами, чтобы не идти «добровольцами» на СВО. По домам сидят, на улицы не выходят — чтобы их не поймали и насильно не отправили на СВО. Жёны продукты покупают и хлопочут по хозяйству, а мужики по домам прячутся.
Врёт, наверно. По российскому ТВ говорят о другом — об энтузиазме среди донбасцев, о слезах радости и о благодарности России за СВО.
Дима «почти закончил» Донецкий политех, но на защиту диплома его не пустили — потребовали принести взятку в размере 40 тысяч рублей. Он не согласился и его отчислили как не представившего дипломную работу к защите:
— А зачем мне диплом горного инженера? У нас почти все шахты затоплены. Работы нет. Без диплома проживу.
Коррупция в ДНР, по словам Дмитрия, повсеместная. Все больничные листы покупаются.
А почему он уехал из Донецка? Потому что страшно. Нет, не бомбёжки страшно, а страшно, что его в любой момент могут поймать и на фронт послать. И никакой больничный не поможет. Ему же 25 лет. А что тогда будет делать его жена с двумя малыми дочками на руках?
Из сослуживцев, правда, никто не погиб. Но, вот десять человек вернулись с фронта контуженными. Один из них совсем не может разговаривать после контузии. Всё время молчит и с трудом ходит. Инвалид. Может и пройдёт, но вряд ли.
Жена с дочками выехала из Донецка в Белгород по основной дороге, а Дмитрий выходил из ДНР с проводником (за деньги) лесными тропами, поскольку на всех пропускных пунктах находятся представители военкоматов. Мужчин на этих пунктах задерживают и тут же отправляют обратно в Донецк, а оттуда — «добровольцами» на СВО. Поэтому у жены с детьми миграционные карты есть, а у него такой карты нет.
Вот из-за отсутствия миграционной карты у Дмитрия мы со Светой и волновались. На российской границе к этому могли придраться и не выпустить его. Да и на финской границе как он без миграционной карты докажет, что он беженец от СВО, а не жил все эти годы в РФ и благоденствовал? Мы-то все легко прошли российских погранцов, а Дмитрия задержали для опроса. Два часа мы его ждали в машинах тут же — за шлагбаумами. Света отвлекала Ксению и её девочек от тревожных мыслей, а я читал книгу.
И вот, когда Дима зелёный от пережитого при опросе вышел к нам, и мы привезли их к финнам, сдав с рук на руки, я почувствовал, что надо отдохнуть; надо посидеть где-нибудь, расслабиться, попить «кофе из ведра».
Было уже девять часов вечера. Суббота. Все крупные торговые центры с магазинами и с кафешками уже закрыты. А нам нужно просто расслабиться, снять пережитый стресс, чтобы без приключений преодолеть путь назад.
Я поехал в сторону от границы впереди, а Светлана ехала сзади меня. На трассу выезжать не хотелось. Там, конечно, где-то по пути есть крупные автозаправки с круглосуточными кафе, но хотелось тишины и спокойствия. Надо было найти маленький городишко и в его центре — какое-нибудь работающее заведение.
Минут через десять пути по второстепенной дороге нам попался городишко Виролахти, а в его центре, как и прогнозировалось, работал маленький киоск: газеты, какие-то продукты, туалетная бумага и т.п. Там же наливают кофе, который можно попить, сидя за столиками внутри киоска, заедая им какой-нибудь сэндвич. То, что надо!
Город был пуст. На стоянке возле киоска находилась только одна машина с молодым финном за рулём. Он уже выезжал. Мы припарковались рядом. Он, начав движение, посмотрел на номера наших автомобилей, и, поймав мой взгляд, покачивая рукой, показал мне палец левой руки.
Жест известный, международный. Им он меня посылал по моему усмотрению: «к», «на» или «в».
Я махнул ему в ответ рукой, мол, всё понятно. Видно, он решил, что я расценил его жест как приветствие. Поэтому он полностью высунул руку в окно автомобиля и вновь показал мне, покачивая рукой, средний палец, чтобы я не сомневался в содержании его послания.
Конечно, парень не знал ни меня, ни мою жену. И жест его относился не к нам лично, а ко всем россиянам. И я знаю, что так и должно быть. Я знаю, что теперь к нам, россиянам, отношение во всём мире изменилось; мы в глазах всего мира — жители страны-агрессора. И сами несём на себе печать этой агрессии. И приветливо нам улыбаться теперь никто не будет.
Я это знал. Но не был готов к этому. Поэтому, сидя в киоске, и глотая «кофе из ведра», я почувствовал, что расслабиться не могу, тем более, что среди местных газет киоска в половине из них на первой странице на меня смотрела физиономия Д. Медведева, который в очередной раз высказал вслух какой-то бред, над которым и потешались финны.
«Кофе из ведра» как-то не подошёл к моему настроению… Стакан бы водки!